Еще полгода назад я даже подумать не могла о том, что буду жить у незнакомых людей в России, не зная, как вернуться в свой родной город.
Пока происходили события в Киеве, все жили с предчувствием беды. Часто нам отменяли занятия, мы могли неделями не ходить в школу. Учителя пугали нас: «Сейчас придут танки и всех расстреляют». А мы сидели и не понимали, что это за танки и в кого они будут стрелять.
Мой город находится в двадцати километрах от Луганска и все, что там происходило, я слышала. Часто по городу проезжали танки, БТР, над городом постоянно летали самолеты.
У нас даже традиционного последнего звонка не было. Просто на урок пришел директор и сказал, что завтра состоится линейка. На следующий день все собрались, быстро провели и разошлись.
Постоянно смотрела новости и совсем не понимала фразу: «В ближайшие дни планируется зачистка Луганска». От кого зачистка? От нас? Когда обстреляли здание администрации, по всем местным телеканалам и на форумах говорили, что там не было людей, а трупы на кадрах — это просто манекены, измазанные кетчупом.
Постепенно стали разъезжаться друзья и знакомые, город стал пустеть, все только и говорили о том, что нужно уезжать. На улицу старались не выходить, все сидели дома.
С друзьями я часто разговаривала о том, кто виноват в том, что мы каждый день должны чего-то бояться, сидеть в подвалах и замирать при звуке летящего самолета.
После событий в Одессе я сознательно пошла на митинг, посвященный Дню Победы. Это наша общая история. Как можно не чтить память тех, кто защищал нас и хотел мира на земле? Мой прадед воевал и дошел до Берлина — ради него этот праздник будет главным в моей жизни.
Последней каплей стала бомбежка Луганска. Решение уехать созрело за один день. Когда только начали обстреливать город, всех детей стали отправлять в лагеря Ростовской области. Я сначала хотела поехать, потому что там было безопаснее, но мама отпускать не захотела: меня забирали в лагерь, ее с младшим братом — в пансионат, а папа остался бы в Луганске. Мы были бы за сотни километров друг от друга и могли потом никогда не встретиться.
Покидая город, никто не сомневался, что скоро вернемся. Вещей взяли совсем немного. Было ощущение, как будто на море собираемся: приедем обратно, и все будет как прежде.
Уходя из квартиры, я помню, задержалась в своей комнате, посмотрела на любимые и дорогие для меня вещи, и внутри возникло щемящее чувство, как будто, уезжая, я предаю свой дом. Откуда-то появилась мысль, что все это я могу больше никогда не увидеть.
Мама сейчас очень переживает за нашу квартиру. В городе много мародеров, они выносят из квартир бытовую технику, вещи и все, что люди в спешке не успели увезти.
Первым пунктом нашей остановки был Донецк. Там мы провели ночь, пересекли границу и приехали в Ростов, а потом в Таганрог. Все были грязные, уставшие, братик капризничал — он не привык к таким условиям в свои-то два года.
Мама нервничала, пыталась найти квартиру на ночь, так как спать в машине было уже просто невыносимо. Илюша хотел кушать и плакал, был уже вечер и никто не знал, что дальше делать. В Таганроге я поняла, что в мире еще есть добрые и отзывчивые люди. К нам подошла девушка по имени Оксана, спросила, нужно ли нам жилье, и сказала, что поможет нам совершенно бесплатно.
Уже через час мы ужинали в уютной квартире и не верили, что наше путешествие закончилось. Два дня мы приходили в себя и осознавали, где мы и что с нами происходит.
Я многого не понимала, но ощущение того, что о тебе все заботятся, помогают и поддерживают, было с самого первого дня в России.
События происходили очень быстро. Только мы вышли из ФМС, как нам уже нашли временное жилье. Нас поселили в гостинице «Таганрог», где кроме нас еще жили несколько семей из Украины.
Уже в номере ко мне пришло понимание, что случилось что-то страшное и непоправимое. Впервые за последние недели у меня случилась истерика — я поняла, что мы далеко от дома, без друзей и без родных. Было ужасно обидно, что наша квартира, игрушки, книги — вся наша жизнь осталась там, а мы почему-то здесь.
Мне было очень неловко от того, что все вокруг нам постоянно что-нибудь приносили: одежду, продукты, предметы гигиены. Мы сначала отказывались, мама пыталась предложить деньги взамен. Но все просто улыбались, желали нам всего хорошего, оставляли вещи и уходили. Конечно, приятно, когда тебе помогают, но я никак не могла привыкнуть к своему новому статусу «беженец».
Неприятно было видеть земляков, которые вместо того, чтобы искать работу и жилье, сидели в номерах и ждали, когда им принесут очередную партию продуктов. Некоторые даже просили планшеты и ноутбуки, остальные искренне удивлялись, почему им это не дают. «Мы же беженцы, — говорили они, — вы должны нам помогать». Мне было стыдно за них.
Решение уехать в Армавир возникло спонтанно. Папа купил газету и сказал маме: «Город большой, без работы не останемся». Армавир очень понравился: чистый, зеленый, интересный.
Если бы мне сейчас сказали: «Выбирай: остаешься в Армавире или возвращаешься на Украину», — я решила бы остаться. Конечно, страшно начинать все сначала: новая школа, учителя, друзья, новый дом. Но для меня сейчас самое главное — засыпать не под звуки гудящих самолетов и не бояться ходить в магазин за хлебом. Все остальное уже не важно.
Сейчас я постоянно переписываюсь с друзьями, узнаю последние новости, и у меня мурашки по коже от того, что мне рассказывают. Я сейчас даже не уверена, живы они или нет.
Многие нас не понимают. Спрашивают, почему мы убежали, говорят, что надо было остаться на родине. А как оставаться? У нас квартира на пятом этаже. Если в дом попадет снаряд, от нас ничего не останется. Пытаюсь это объяснить, но бесполезно. До сих пор мне кажется, что я в какой-то параллельной реальности. Что я усну, а проснусь уже в своей кровати дома, и что это был лишь страшный сон.
Для себя я поняла одно: ничего в жизни нельзя планировать заранее. Все может рухнуть в один миг.
Пока взрослые решают свои вопросы, дети страдают и получают психологическую травму на всю жизнь. Я уверена, что все это когда-нибудь прекратится и на Украине воцарится мир и согласие, но также я уверена, что никогда из своей памяти я не смогу стереть те страшные моменты моего детства, которые я пережила. PT
