Международный день театра, который отмечается 27 марта, является праздником мастеров пьесы, спектакля и миллионов неравнодушных зрителей. Редакция People & Times Magazine встретилась с одним из подвижников храма искусства, чей труд и талант, вливаясь ручейками в бескрайний простор необъятного океана театра, делает его поистине неисчерпаемым. Владимир Лазебников мог стать кем угодно: юристом, экономистом, бизнесменом, но предпочел искусство, а именно — драматический театр, о чем ни разу не пожалел и не усомнился в правильности своего выбора.
— Владимир, как к тебе пришла мысль стать артистом?
— Желание зародилось, когда еще был ребенком, благодаря моей маме. Именно она, невзирая на большие материальные трудности, каждое воскресенье водила меня в театр на сказки и всегда покупала новую книгу после просмотра. Такая вот традиция у нас была. Я очень хорошо помню дни, когда ждал воскресенье и аплодировал перед началом сказки, свято веря, что без этих аплодисментов занавес ни за что не откроется. Помню, этот чудесный запах новой книги и как ехал рядом с мамой на желтом муниципальном автобусе после спектакля, разглядывая яркие книжные иллюстрации, а она мне читала! Я с детства знал всех артистов армавирского театра: особенно меня поражал, ныне покойный, Андрюшин Платон Яковлевич в образе волка. Ну очень много таких ярких детских воспоминаний, которыми я обязан своей матери, они мне очень дороги. Конечно же, это все отразилось на моем мироощущении и выборе жизненного пути. Мама, спасибо!
Во время учебы в Армавирском юридическом техникуме я встретил заслуженного артиста России Бориса Бровченко — моего учителя, которого уже нет рядом с нами. Сначала я занимался в студенческом театре под его началом, а после он буквально за руку привел меня на сцену. Именно Борис Яковлевич остается для меня эталоном русского артиста — мудрый, сильный, добрый, талантливый, чистый душой человек. Я очень ему благодарен за многое. Рад, что мог считать себя его учеником и другом. До сих пор на сцене я задаю себе вопрос: «а как бы Борис Яковлевич это сыграл и построил тот или иной эпизод?», и чья-то невидимая рука показывает мне верный путь.
— Расскажи о своей первой роли. Какова она была?
— Дебютировал я в образе Буратино на новогоднем утреннике. Помню, как всей семьей делали мне костюм и вырезали нос из картона. А первой серьезной работой была роль Дональда Бейкера в спектакле Леонарда Герша «Эти свободные бабочки». Эта пьеса повествует о слепом парне, который решил начать новую жизнь. Хочу сказать спасибо главному режиссеру армавирского театра драмы и комедии Юрию Ковалеву за то, что когда-то поверил в меня, по сути, в человека «с улицы» и предоставил шанс, что колоссально важно в актерской профессии. Он многое мне дал в профессии и даже сейчас всегда поддерживает, помогая в решении творческих задач. С ним было по-настоящему интересно работать, я очень скучаю по тем временам.
— Какие ощущения артист испытывает перед спектаклем?
— Если скажу что страх, то это будет неправдой, скорее сильное волнение. Желание выйти на сцену, ответственность и дикий адреналин. Существует такое выражение: «актер, который не волнуется перед выходом на сцену — уже не актер». А премьера, так это вообще как прыжок с парашютом.
— На сцене подпитываешься энергией публики?
— Конечно! На этом строится весь театр, и в создании атмосферы ему нет конкурентов. Происходит обмен эмоциями, энергией и настроением. Спектакль — это диалог со зрителем, и он здесь равноправный собеседник.
— Кого интереснее играть героев, злодеев или комиков?
— Мне нравится играть разные роли, и каждая импонирует по-своему, хотя бы новым амплуа. Выделить какие-то любимые, не могу. Я знаю точно, что не интересно играть просто злодеев, героев или комичных персонажей. Смысл моей работы — найти в том же злодее обаяние, чтобы зритель в какой-то момент даже проникся симпатией к этому «гаденышу», показать чертовщинку в «рафинированном» герое-любовнике, грустное в комике. Мне по-настоящему интересно создавать живой и многогранный образ!
— Расскажи о курьезах и необычных случаях.
— У любого артиста полно таких историй, но я не люблю, когда в спектакле что-то «ломается», идет не так, от этого страдает, в первую очередь, зритель.
— Ты импровизируешь с актерами по поводу собственных реплик, меняешь их или придумываешь новые?
— Смотря в каком спектакле. Я бы не стал «дописывать» классическую драматургию. Ну как можно изменять реплики в пьесах Островского? Там свой самобытный язык, гениальный, характерный, сочный. Переделывать его на современный лексикон было бы пошло. Кардинально менять что-то в своей роли, без ведома партнеров и режиссера, не соответствует профессиональной этике. Другое дело, если они сами дают добро на импровизацию в определенных моментах. Тогда да, «держите меня семеро»! Так или иначе, в «импровизе» надо знать меру и такт.
— Скучаешь По Армавиру?
— Очень скучаю, это ведь мой родной город: чистый, уютный, цветущий, со своей неповторимой южной экспрессией. Как же дороги мне зеленые улицы, пьянящие запахом цветущей сирени, вишни и луговых трав! Фонтаны, шум Кубани и праздники, когда весь город собирается на центральной площади! Дорогие мои друзья и одноклассники, учителя и коллеги из армавирского театра, уважаемые зрители, которые, оказывается, меня все еще помнят, знайте: я всех вас очень люблю и безумно скучаю. Только потеряв, начинаешь понимать, как это было дорого. Цените свой прекрасный город, берегите родных и близких людей и почаще ходите в театр!
— Ты играешь в таганрогском драматическом театре, поделись впечатлениями.
— Это один из старейших театров на юге России с вековыми традициями, глубокой культурой, не боящийся экспериментировать, но вместе с тем бережно хранящий основу русской психологической театральной школы. Его здание выглядит как уменьшенная копия итальянского La Scala, с прекрасной акустикой и внутренней архитектурой. Как говорит наш художественный руководитель Сергей Давыдович Герт: «На этой сцене все как на ладони — здесь совершенно нельзя врать!». Если в двух словах: в таганрогском театре очень интересно! Постоянно что-то происходит, кипит, проходят семинары, мастер-классы. В общем, все для роста и самосовершенствования как артиста. А еще здесь есть место, на котором любил сидеть сам Антон Павлович Чехов.
— То есть перспективы для актерской деятельности в Таганроге больше чем в Армавире?
— В плане самообучения и творческого развития — да. Таганрогский театр много гастролирует, в том числе и за рубежом. Это подстегивает и будоражит. В своем театре зритель тебя знает, любит, доверяет, прощает многое — это «свой зритель». А ты попробуй «удержи зал» в незнакомом городе, и тем более в другой стране, где о тебе вообще никто не слышал. В целом, наша профессия очень зависима, и многое в судьбе актера решают Его Величество Случай и Госпожа Удача.
— Публика Таганрога отличается от армавирской?
— Отличается. Да простят меня земляки, но здесь зритель более воспитанный и театральный. Люди знают, зачем пришли в театр и что с ним нужно считаться. Я, естественно, сейчас говорю об общей аудитории в целом. Тем не менее, за все время работы в Таганроге я ни разу не замечал в зале человека в спортивном костюме или с чипсами в руках. Зато армавирский зритель честнее: его надо уметь «удержать», заставить не хрустеть этими злополучными чипсами, и в этом есть своя прелесть! Как говорил Федерико Филлини: «Суть актерской профессии заключается в умении сдерживать в зале кашель!»
— Как считаешь, растет ли качество постановок в театрах небольших городов? Какое у тебя создается впечатление, когда слышишь словосочетание «провинциальный театр»?
— Смотря какой. Театры российской провинции имеют богатейшую историю. Есть такие, которые запросто могут «утереть нос» многим столичным подмосткам в творческом плане! Но в целом основная масса периферийных театров сейчас просто выживает за счет кассовых низкопробных постановок и существует на грани закрытия. К сожалению, реальность такова. Причины этого лежат в экономической и политической плоскостях, но это уже другая история.
— В каких спектаклях и образах ты сейчас задействован?
— «Женитьба» Н.В. Гоголя, «Чисто семейное дело» Р.Куни, «Оскар» К.Манье, «Поминальная молитва» Г.Горина, «Примадонны», «Молодость Людовика XIV» Д.Дюма, «Враг Народа», «Чайка» А.П.Чехова и так далее. Помимо этого, я задействован во многих сказках, очень люблю работать для детей.
— Планируешь посвятить жизнь театру полностью?
— Да, я бы очень хотел, чтобы судьба нас с ним никогда не разлучила. Театр в отсутствии меня сможет жить, а вот я без него — вряд ли.
— Чем занимаешься еще, Кроме театра и сцены?
— Мне нравится рисовать. Свободное время посвящаю спорту и чтению. Очень люблю животных: у меня 4 собаки, 2 хорька и 4 кота. Не подумайте, я не занимаюсь их разведением или продажей, это просто так, для души. Они мои друзья! Многие были подобраны на улице или спасены из неблагоприятных условий. Мне нравится с ними возиться, это отвлекает от городской суеты и бешенного темпа современной жизни. Прихожу домой и сразу иду гулять с собаками. Это здорово! С ними забываешь о любом негативе! Кстати, не ношу натуральный мех и давно уже отказался от мясной пищи.
— Как ты относишься к современному кинематографу? Хотел бы сняться в кино?
— Скажу так, я бы хотел видеть в современном кинематографе не только спецэффекты. С интересом отношусь к возможности сняться в кино.
— Поделись мечтами и планами на будущее.
— Планов много и все они так или иначе связаны с творчеством. Хочется новых театральных постановок, интересных ролей, в процессе работы над которыми менялся бы я сам, открывал в себе что-то новое и становился лучше как личность. Когда Константина Райкина спросили: «Для чего вообще существует театр?», он ответил: «Чтобы быть лучше!» И я с этим полностью согласен.PT
